«Я - человек молодой, я жить хочу»

Заглавный герой пьесы - Андрей Гаврилыч Белугин, «лет 27-ми; одет современно, но с некоторым оттенком франтовства; живёт постоянно в Москве, занимается делами отца и имеет свои обороты».

Агишин, подталкивая Елену к браку с ним, скажет: «Да-с, и вот этот Андрюша — миллионер: по завещанию бабушки имеет свой огромный капитал, да к тому ж ещё единственное и любимое чадо у своих богатых родителей». Так ли это? Вспомним всё те же «Бешеные деньги», где Василькова будут представлять, как «миллионщика», имеющего золотые прииски.

Не знаю, есть ли у Белугина миллионы, но то, что он очень богат, несомненно. Сам он объяснит: «Я имею собственный капитал от бабушки и живу совсем отдельно от родителей». Кроме того, мы можем сравнить и отношение Белугина и Василькова к деньгам. Мнимый владелец золотых приисков, посчитав расходы жены, объявит: «Тут тридцать две тысячи пятьсот сорок семь рублей девяносто восемь копеек. Эта сумма для меня слишком значительна… Чтоб сохранить равновесие в бюджете, мы должны будем надолго значительно сократить наши расходы». Чуть раньше пояснит тёще: «У меня есть имение, есть деньги небольшие, есть дела; но всё-таки я более семи, осьми тысяч в год проживать не могу». И никак не может позволить себе тратить «тысяч двадцать пять», как рассчитывают жена и тёща.

А что с состоянием Белугина? То, что его невеста не слишком богата, он знает очень хорошо («Живут, признаться тебе, небогато…» - скажет он Сыромятову; «Семейство хорошее, честное-с, состояние средственное, сирота, родитель помер… живёт с маменькой… и такое моё к ней чувство!..» - представит родителям. Кстати, отметим, что выступают они против брака сына вовсе не из-за недостаточности состояния у невесты).

Василькову Лидия счета предъявит с объяснением: «В этом кармане у меня счёты из магазинов, по которым maman должна заплатить за моё приданое. Она теперь в затруднении, отец денег не высылает, у него какое-то большое предприятие. Я хотела заплатить за неё из своих денег», - а муж ещё будет уточнять, что «тут счёт за обои и за драпировки, которые никак не могут идти в приданое».

А вот поведение Андрея Белугина. Он «вынимает бумажник и достаёт из него билеты»: «Это вот вам, Елена Васильевна, приданое-с, чтобы не сказали… Билеты, именные, ваши-с!» - «На что мне они, что мне с ними делать?» - «Да что вам угодно. Тут семьдесят пять тысяч» (конечно, сразу приходит в голову, что Лидия Юрьевна тотчас сообразила бы, что с этими билетами делать!). И тут же вручается дорогой браслет: «Деньги — это само собой-с, то ваше собственное, про то и говорить нечего; а это прошу принять как подарок от жениха-с!»

А ещё раньше, как будто услышав сетования будущей тёщи («Ах, Лена... Уж коли звать гостей, так надо было хоть занять денег, да… Бал не бал, а всё же надо было приличный вечер сделать…»), он спросит: «Может, деньги нужны-с?..» - «Нет, нельзя сказать, чтобы особенно нужны были…» - «Вы извините, я не с тем, чтоб-с… Всяко бывает-с… Там особенно или не особенно!.. Ну, там фрукты, али вино, али что другое-с, только чтоб самое редкое-с, чего на свете не бывает!.. Вот две теневых… И, пожалуйста, не жалейте-с… Если ещё что понадобится, так только одно слово!»

И, конечно, встаёт вопрос: а может быть, перед нами просто обычный прожигатель жизни, каких немало было среди богатых купчиков? Вроде бы и бахвалиться будет: «Вы меня обижаете-с!.. Неужели я семидесяти пяти тысяч не стою? Да мне давали за невестами по сту тысяч и больше, да я не брал, а у вас только семьдесят пять-с!.. Это от непривычки обращаться с этим товаром; а мы так их пошвыриваем довольно равнодушно».

Однако он тут же успокоит Елену, беспокоящуюся: «Мне кажется, что я отнимаю у вас, лишаю вас чего-то, обижаю вас!» (конечно, снова сравнение не в пользу Лидии Чебоксаровой), - объяснив: «Не сумлевайтесь, не обидите! У нас, купцов, все расчёт, и обидеть нас таки довольно мудрено. Это только мой годовой доход, барыш, прибыль, значит-с; а капитал — он в неприкосновенности».

Что конкретно стоит за словами «занимается делами отца и имеет свои обороты», чем занимается и какие дела ведёт Андрей, мы не знаем. Однако можно предположить, что зависело от него очень многое. Отец скажет: «Пока ты наблюдал, так дело шло в лучшем виде», - и явно упрекнёт за упущения в делах из-за женитьбы: «А теперь не скоро и распутаешь. До того дошло, что хоть прикончить фабрику-то, так в ту ж пору». Но сказано это явно для того, чтобы услышать от сына «Нет, как можно-с, дело миллионное! Для вас всё суета, а я — человек молодой, я жить хочу». И вот это самое «жить хочу» показывает, что Андрей собирается не доходы с капитала подсчитывать, а трудиться не покладая рук. Чего сто́ит его диалог с отцом: «Я при деле быть могу». – «Ты-то пожалуй, да прынцесса-то твоя — не низко ли ей покажется?» - «Это дело до неё не касающее». – «Ну, как, братец! Она, к примеру, такое пирожное, сидит и на фортепьяне играет, а ты из красильни, как шут какой, в кубовой краске в залу-то ввалился! Так одно к другому не подходит». – «Ничего-с! Коли им не угодно, я один уеду; а они могут в Москве остаться».

Да, он чувствует уже неладное в своём доме (хотя и не знает ещё всего), уже высказал свою обиду («Целый месяц я делал для вашего удовольствия все, что вам было угодно; дела свои бросил и чуть не молился на вас; но только из этого хорошего ничего для меня не вышло»), а средство для излечения себя видит лишь одно – дело: «Но я имею свою гордость — довольно дурака-то корчить! Я теперь займусь своим купеческим делом, а вы живите как знаете, я вам мешать не буду». Он прекрасно осознаёт, насколько верны слова отца «Фабрика — такая машина, что коли она в порядке, так барыш, а коли порядку нет, так она года в два всё твоё состояние съест», и собирается сделать всё, чтобы семейное дело не погибло: «Скажите одно ласковое слово, так всё брошу и не то что конторщиком или машинистом — кочегаром у вас на фабрике буду».

Отец приказывает: «Приходи вниз завтра пораньше, потолкуем, на чём-нибудь надо решить». И после разговора уже готов действовать – «выходит Андрей; на нём тёплый кафтан с меховой опушкой, подпоясан ремнем, в русских высоких сапогах». И на вопрос жены «Что вы, в маскарад собрались?» ответит просто: «Нет, на фабрику-с. Извините, что в таком виде! Теперь не до моды: надо за работу приниматься… Теперь время зимнее, у нас на фабрике и немцы и англичане в таких тулупчиках ходят. Потому — бегать по корпусам то в ткацкую, то в лоботорию… Да и в красильне, промежду чанами, вертеться во фраке-то — оно не очень способно». А ведь Елена даже залюбуется: «Да ничего, это к вам идёт». – «Идёт ли, нейдёт ли — уж на это мы не смотрим».

А мне думается, «нейдёт» к Андрею именно стремление подлаживаться под принятый в обществе стиль, когда он становится даже смешным. Вспомним разговор о его причёске: «Да нехорошо. Ну что за баран!.. Извольте всё это уничтожить!» - «Так я, пожалуй, хоть под гребёнку-с!» - «Волосы такие хорошие!» - «Очень я вам благодарен, что интересуетесь! Так а-ля дьябль-с или прикажете а-ля капуль? Нынче в моде-с!» - «Да ни a la diable, ни а lа капуль — никак; а просто, натурально!» - «Так точно и будет-с! Сейчас к парикмахеру!»

«Просто, натурально» - вот что должно быть в нём. И прислушиваться до́лжно лишь в том случае, если поправят ещё неверно выговариваемые слова, вроде «лоботории».

А в остальном – оставайтесь самим собой, Андрей Гаврилыч! И именно это подарит вам победу при всех обстоятельствах!

Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь

"Путеводитель" по пьесам Островского здесь