«Сказка ложь, да в ней намёк»

Очень часто, говоря о царе Дадоне, упоминают об Иване Грозном и его второй жене Марии Темрюковне. Эту южную красавицу почти все обвиняют в жестокости. «Современники пишут, что сия Княжна Черкесская, дикая нравом, жестокая душою, ещё более утверждала Иоанна в злых склонностях, не умев сохранить и любви его, скоро простывшей», - писал Н.М.Карамзин. Некоторые историки именно её называют «идейной вдохновительницей» опричнины… Так ли это, сказать, конечно, трудно. Но совершенно точно, что появление юной кабардинки (ей было около 15 лет) в Москве произошло не как в пушкинской сказке, а вполне традиционно для того времени: были отправлены сваты, и летом 1561 года Кученей (Марией она станет, приняв православие) Темрюковна, прибыла в Москву в сопровождении и царских послов, и кабардинской свиты. Ивану же Грозному как раз в то лето исполнился 31 год, и, думаю, старым царём назвать его никак нельзя. Больше останавливаться на этом вопросе, мне кажется, не сто́ит.

В предыдущей статье я говорила о чарах, которыми царица окружает Дадона. Пушкин не останавливается на этом подробно, предоставляя нам самим решать немало загадок. Например, почему на своём пути с «третьей ратью» царь не встретит «ни побоища, ни стана, ни надгробного кургана», а в «ущелье тесном», где стоит «шёлковый шатёр», вокруг которого «всё в безмолвии чудесном», увидит «рать побитую» и «страшную картину»:

Перед ним его два сына

Без шеломов и без лат

Оба мёртвые лежат,

Меч вонзивши друг во друга.

Ведь мы не заметим никаких воинов около шамаханской царицы! Она будет только всячески ублажать царя:

Его за руку взяла

И в шатер свой увела.

Там за стол его сажала,

Всяким яством угощала;

Уложила отдыхать

На парчовую кровать.

Мне представляется несомненным, что точно так же она принимала и сначала одного, а потом другого царевича, а вот встреча братьев оказалась роковой и для обоих, и для их войск, вызвав кровопролитное сражение. Кто-то из моих комментаторов увидел в «двух братьях, ненавидящих друг друга», типично японскую картину, но, по-моему, этот мотив характерен и для мифологии других стран.

И снова приходится вспомнить оперу. Автор её либретто В.И.Бельский, использовав почти весь пушкинский текст, многое добавил от себя (уж насколько удачно «подстроившись» под Пушкина, каждый решит по-своему). И у него красавица скажет в ответ на слова Додона (в опере так), что «для войны ведь рать нужна»:

Для побед не нужно рати,

и одною красотой

всех склоняю пред собой.

Вероятнее всего, и у Пушкина дело обстоит именно так. Вспомним, как описывает поэт возвращение царя – прямо-таки на триумфы похоже:

Под столицей, близ ворот,

С шумом встретил их народ, —

Все бегут за колесницей,

За Дадоном и царицей;

Всех приветствует Дадон...

Кстати, позвольте в последний раз упомянуть «небылицу в лицах» (именно так определён жанр оперы-сатиры). Принято считать, и, разумеется, справедливо, что здесь высмеивается царская власть вообще. Те, кто с произведением знаком, вспомнят, конечно, и великолепную сцену-дуэт, где на роскошные колоратуры царицы царь будет «с отчаянной решимостью» отвечать признанием, пропетым на всем известный мотив «Чижика-пыжика»: «Буду век тебя любить, постараюсь не забыть», и его пляску по приказу.

Именно из либретто оперы – использованный и в одноимённом мультфильме диалог: «Конь-то смирен?» - «Как корова». – «Нам и надобно такого».

Не случайно композитор не дождался постановки своей последней оперы. За два дня до смерти он писал: «Что же касается "Золотого петушка", то дело обстоит неблагополучно. Московский генерал-губернатор против постановки этой оперы и сообщил об этом в цензуру, а потому думаю, что и в Петербурге будут против».

Но я уверена, что все сатирические выпады композитора и либреттиста идут именно от сказки Пушкина.

Часто, например, можно встретить мнение, что знаменитым словам (напомню, запрещённым цензурой) «Царствуй, лёжа на боку», в опере многократно повторяемым, придаётся иной смысл, у Пушкина-де это просто значит, что можно быть спокойным, пока нет угрозы. Но не кажется ли вам, что то же самое можно было бы высказать с куда меньшим сарказмом? Кстати, по существу, эта же мысль – в черновом наброске воображаемого разговора с императором: «Помилуйте, Александр Сергеевич. Наше царское правило: дела не делай, от дела не бегай». Да, конечно же, пушкинский Дадон смолоду был грозен «и соседям то и дело наносил обиды смело», но сейчас он стремится именно ничего не делать («под старость захотел отдохнуть от ратных дел и покой себе устроить»). А вот этого правитель, пекущийся о государстве, и не может позволить себе!

И снова ведутся споры: кого именно из царей вывел Пушкин в своей сказке? Правивший в ту пору Николай I был человеком деятельным (я никак не поддерживаю воспевающих «царя-рыцаря», но тут они правы). Конечно, о его предшественнике (ведь это именно с Александром I вёлся воображаемый разговор) сам Пушкин писал:

Властитель слабый и лукавый,

Плешивый щёголь, враг труда,

Нечаянно пригретый славой,

Над нами царствовал тогда.

Но и он вроде бы «лёжа на боку» не царствовал! Видимо, здесь даётся просто обобщённый образ правителя, не желающего заниматься делами своего государства.

У литературоведов есть понятие «роман-предупреждение». Мне кажется, именно такой «сказкой-предупреждением» является «Золотой петушок». Написанная в последнюю болдинскую осень, когда поэту не очень писалось («Много вещей, о которых беспокоюсь. Видно, нынешнюю осень мне долго в Болдине не прожить», - сообщал он жене), она напоминает о необходимости сопоставлять свои желания и интересы с интересами других. Не желающий считаться ни с чем Дадон, действующий так, словно весь мир принадлежит ему, жестоко наказан.

Сказка ложь, да в ней намёк,

Добрым молодцам урок.

Недаром эти слова так не понравились цензуре!

Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь

«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь