"Новая искренность" или как писатели лгут себе

Я предлагала посмотреть фильм «Конец тура» про писателя Д.Ф.Уоллеса. Почему? Потому что в разговоре про искренность мало обозначить словами понятие, мы все навскидку понимаем, о чем идет речь, но здесь важно прежде всего чувством отыскать ее в себе.

Включайте эмоции, интуицию, особые состояния сознания, чувства, когда говорите про творчество!

Так вот в фильме актер настолько точно передал прежде всего искренность, как состояние души, перед самим собой, перед чужим человеком. Это с Д.Уоллесом связано понятие «новой искренности».

Предыстория

Давайте оглянемся назад и посмотрим, зачем вообще возник разговор про искренность, которая негласно является необходимой для писательского процесса. Да, да, виноват постмодерн, из которого, казалось, мы должны были давно уже выйти, перестать иронично расковыривать все беды человечества, чтобы показать – нам не страшно смотреть на убожество героев, скуку и отчаяние их жизни. Я еще раз повторю: чтобы выйти из постмодернового сознания необходимо обратиться к высшим потребностям человека: вера, добро, смысл, любовь, красота, дух. Но эта чертова усмешка над подобными заявлениями не дает.

Ведь смотрите, что получается. Чтобы говорить о вере, о желании постичь вечное, надо преодолеть века человеческой истории, связанной с церковью и ее обещанием царства божия и последующую дискредитацию самой себя. Чтобы говорить о надеждах на социальную систему с возможностями для всех, надо преодолеть растерянность и обманутые надежды тех, кто верил в революции и светлое будущее. Чтобы говорить о любви, необходимо преодолеть века угнетения женщин, положивших жизни на любовь к мужчине и детям, разочарованных в иллюзии любви, предательств и унижения. Вся история человечества – последовательные разочарования в человеке. И вот она свобода для всех, возможности, и что мы видим – вся тупость человеческая напоказ в соцсетях.

Вера в бога, революцию, любовь, добро, разум не оправдали себя, надо быть идиотом или ретроградом, чтобы обратиться к высшим ценностям – так мы считаем? Дело в том, что и ковыряние в человеческом убожестве тоже не оправдали себя, в итоге мы скатились на такое дно всеотрицания, что все, что нам осталось – предъявить самого себя в качестве последнего живого материала для творчества.

Как сложно найти искренность там, где все «такие искренние»

Весь мир вокруг вдруг выворачивается наизнанку, рассказывая миллионом голосов о жизни обычного человека в блогах, в движениях угнетенных масс, которым долго затыкали рты - травматиков, униженных, оскорбленных. Весь мир занимается сексом, рожает, любит, убивает, творит прилюдно.

Соцсети с рассказом о себе и своей жизни – считаются новой искренностью. Книги о травмах – считаются искренностью. Возможность писать матом и рассказывать о сексуальных похождениях и девиациях – искренность. Описать собственную жизнь в качестве романа – искренность. Движения типа metoo– туда же. Вывернуть наизнанку свою личную, внутреннюю и интимную жизнь – вот что считается «новой искренностью».

Бессознательное, глубины, тайны человека? Да мы их уничтожили, мы вывернулись наизнанку и оказалось, что даже дно – обывательское, нам уже скучны извращения и убийства, мы их пролистываем в списке новостей о котиках и что там еще важного, что мы вываливаем на других в соцсетях.

Искренность всегда была про снятие маски, про уязвимость открытой души. И то, что ныне причисляют к «новой искренности» - вот это вывернутое наружу бессознательное – очень страшная ложь, потому что полуправда. Ведь понятийно – да, мы можем говорить про искренность – сняли маски. Но (включайте интуицию, чувства и прочее душевное) – мы знаем всеми собой, что вываленная на нас тьма, убожество, глупость, жестокость – искренностью не являются. Это другое. А искренность до сих пор остается уделом единиц.

Арт-терапия масс закончена

Вообще, вся эта ситуация с прилюдными и литературными откровениями напоминает сеанс психотерапии, просто клиентом выступает многоголовая гидра – человечество разом. В психотерапии клиенту снимают блоки, защиты, дают свободу и принятие, из него льются потоки зажатых эмоций, и эмоции эти темные, грязные, разрушительные прежде всего и, самое главное, их надо позволить себе прожить, на сеансе они - норма. Похоже на наш век? Еще как.

Рассказать о себе – не про искренность, а про сеанс психотерапии. А в случае с общей литературной ситуацией, когда автофикшн становится трендом и объявляется новой литературой, мы имеем дело лишь с той частью коллективной психотерапии, где нужно изжить из себя собственное убожество, принять отверженные стороны души, чтобы… обнаружить силу идти к высшим потребностям человеческого духа, к поиску смысла, к мудрости внутреннего единства. Человек, полыхающий в огне своих эмоций, зачастую мелких, - это ведь обыватель. Писатель, вываливающий свои травмы, боль и прочее, - это ведь обыватель, это все тот же блогер, рассказывающий о себе в соцсетях.

Не надо плодить псевдонаучные литературные конструкции, оправдывающие подобный период упадка в литературе. Не надо находить в этом жалком процессе выплеска личных проблем загадочные смыслы, оправдывающие упадок. Вы все дальше от искренности души, искусства. Все дальше от сути творчества, предполагающей синтез, интеграцию частей под взглядом наблюдателя, где писатель – взгляд бога над миром, над самим собой.

Искренность требует смелости. А где смелость в том, что все побежали о себе рассказывать, изгаляться в оттенках внутренней тьмы, и я побежал. Всего лишь дань тренду, общая коллективная работа.

Искренность же всегда трепетно индивидуальна. Она – достижение человека, сумевшего жить честно, то, что мы называем «по себе». Из-за того, что нам кажется, что мы все свободны и открыты, возникает иллюзия честности, но каждый из нас знает меру своего приспособления к реалиям жизни, а значит притворства.

Искренний разговор

Искренность не про разговор о запретном. Совсем нет. Это с одной стороны сложная конструкция «наблюдателя» в себе, «ровно парящее сознание» (З.Фрейд), внимательное и беспристрастное исследование себя, с другой стороны результат искренности всегда выглядит просто, ясно, простодушно. Как показательный пример в литературе – князь Мышкин в «Идиоте» Ф.М.Достоевского.

Искренность в личности – это честность перед сами собой, состояние бытия в самом себе.

Искренность в литературе вызывает чувство сокровенного, разговора тет-а-тет. Такова проза А.Платонова «Чевенгур», это персонаж Вощев в «Котловане», такова проза С.Кржижановского. Искренность не только у этих авторов, но здесь она на первом месте, уже как сюжетообразующий элемент.

Искренность -

- это определенный тон.

- это очень внимательный к словам диалог.

- это задумчивая рассудительность, когда подыскиваются фразы, наиболее точно отражающие не ситуацию(!), а реакцию на нее, оттенок отношения. Чтобы подыскивать такие фразы необходимо дотошно прислушиваться к собственным ощущениям.

- это то состояние сознания писателя, когда ты словно вне себя, наблюдатель за собственной душой со стороны, беспристрастный и внимательный исследователь собственной изнанки. Беспристрастный – то есть твое исследование не искажают эмоции.

В отличие от той литературы, когда идет в сущности выплеск наболевшего, беспристрастный наблюдатель дает куда более глубокую и точную оценку явлениям души, способен зафиксировать ее наиболее детально.

Попробуйте в состоянии гнева, ревности, глубокой печали, радости или влюбленности рассказать о своих переживаниях. Попытка выплеснуть эмоцию оборачивается штампами. Но когда мы в подобных состояниях принимаем решение понаблюдать за собой, эмоция почти сразу утихает. Мы как будто выбираемся из центра огня и смотрим на его горение со стороны. И если подольше понаблюдать, мы сможем уловить массу оттенков и движений. А далее – насколько мы чутки, насколько глубок наш ум, то есть насколько мы «без кожи» и насколько наш разум свободен от общественных штампов и общественных неврозов – зависит как многое мы сможем уловить в этом наблюдении.

О чем может быть искренняя книга?

Почувствуйте разницу. Вот писатель исследует лишь самого себя, собственную жизнь, бравирует откровенностями интимного характера – пишет о том, что его волнует. И вот писатель исследует вопросы сегодняшнего общества (через себя, через других, через актуальные темы – все равно), вопросы смыслов и будущего для человечества – его волнует вечный вопрос, волнует настолько, что эти вопросы являются лично для него значимыми.

Вот это - «волноваться за смыслы человечества» - мы считаем пафосом и ищем эгоистичные причины, роемся в детстве такого писателя, чтобы найти какую-нибудь травму и обесценить потребность души в духовном поиске. А дело в том, что это как раз-таки нормально! И этот поиск веры, смысла, красоты не только для себя, а за всех – настолько может быть страстен и мучителен, настолько жизненно важен, буквально до вопроса «быть или не быть», что раскрытие этого другим – словно поставить не тело, не психику, не историю жизни перед толпой, а свою душу и более – дух (С.Кьеркегор и его проза - живой пример этой искренности).

Если ты опишешь свой секс – люди пошушукаются и поморщатся в твою сторону. Но если ты опишешь поиск своей души к тому, чему люди больше не верят (см.первую часть поста) – ты буквально обрекаешь себя на невидимость, на иронию, на обесценивание и на любые формы психической защиты от того, что общество вычеркнуло из списка важного для человека.

Когда Уоллес говорил про наивность, пафос и смелость в рассуждениях об искренности, он ведь имел в виду не о том, чтобы рассказать про свои проблемы в книге. Наивность и пафос (попробуйте их не прочитать - прочувствовать) имеют отношение к движениям души в поисках света, любви, смыслов, добра, веры.

Как писателю продраться сквозь весь наш наполненный знаниями ум, сквозь всю нашу циничную, насмешливую, аналитическую эпоху, сквозь ниспровержение великих и величия, и рассказать, что ему важно искать смысл, и что он все еще думает о вере, что у него пафосно наворачиваются слезы при взгляде на полотно художника, что от любви он ждет вечного чувства через все перерождения, что красота для него в красоте, а не в модных попытках сказать, что уродство прекрасно, что природа все так же банально волнует?

– Искренность. Это снова вопрос к личности писателя, которым может быть не каждый. _________________________ Анна Гутиева, литературный редактор, автор книги "О чем кричит редактор"